Так или иначе, эксперимент был поставлен. В тело умирающего пациента ввели микроскопический контейнер с перламутровой слизью. Контейнер изготовили из прочнейшей нейтральной пластмассы, которая, с одной стороны, в отличие от стали, не препятствовала прохождению биоизлучения сквозь стенки контейнера, а с другой — должна была полностью исключить возможность непосредственного контакта слизи с человеческим организмом. Должна была, но не исключила. Контейнер треснул, едва была зашита полость на теле «пациента», в которую его поместили.

Наблюдавшие на мониторах сканера все детали этого процесса ученые хорошо видели, как слизь, подхваченная током крови, мгновенно растворилась, чего раньше не удавалось добиться даже в самых агрессивных средах, и исчезла из поля зрения наблюдателей.

Безнадежный пациент, умиравший от рака легких, неожиданно выздоровел, опухоль чудесным образом исчезла через три дня.

Больного, однако, так и не выпустили из стен клиники, продолжая бесконечную череду тестов и наблюдений, и, как вскоре выяснилось, — не зря. Ровно через два месяца у пациента появились симптомы новой болезни. При детальном сканировании в его позвоночнике обнаружили какое-то чужеродное образование, которое постепенно увеличивалось, достигнув в конце концов размеров горошины, а еще через пару недель человек скончался в страшных мучениях.

Во время вскрытия из его позвоночника была извлечена первая «жемчужина силы», или «кровавый жемчуг», как его впоследствии неофициально назвали. Светящийся перламутровый шарик, способный на направленный выброс психокинетической энергии.

Тот самый, что спустя несколько месяцев был передан главе компании «Инпланет» специальным посланником, настолько привыкшим к воздействию жемчуга за время рейса к Земле, что расставание с ним стоило ему жизни. Именно эта жемчужина впоследствии и оказалась у Линды Гердт.

Ко времени отправки первой жемчужины было уже установлено, что слизь, превратившаяся в твердый камень внутри человеческого организма, переносит транспортировку без всякого вреда для себя… И еще много чего было выяснено, поскольку материала для продолжения исследований было теперь более чем достаточно.

Хотя драги раз за разом приносили с поверхности подводного объекта, найденного на дне бухты, все новые и новые образцы слизи, ученым не давал покоя ее источник. Если бы не решительное противодействие Строгова и не его авторитет ученого, первым обнаружившего «жемчужную слизь» на поверхности загадочной живой скалы, медленно передвигавшейся по дну бухты по направлению к берегу, с объектом давно было бы покончено… Строгову помогло какое-то время сдерживать алчность компании еще и то, что у «Инпланет» возникла проблема с донорами.

Для производства новых жемчужин постоянно требовался свежий человеческий материал, но, как только руководство «Инпланет» решило эту проблему, организовав на Земле широкую кампанию по привлечению туристов на Арому, часть которых затем бесследно исчезала, вновь встал вопрос о вскрытии скалы.

Маслинов надеялся найти внутри этого подводного каменного исполина неограниченный источник слизи и поставить производство драгоценного жемчуга на поток. Он не желал больше считаться с мнением профессора Строгова, полагавшего, что грубым вмешательством можно вообще уничтожить скалу и лишиться всего.

Картина производства легендарного аромского жемчуга, если бы она предстала перед глазами постороннего наблюдателя, повергла бы его в ужас.

Но она хранилась за прочными стальными дверями, недоступная для посторонних глаз, в секретных лабораториях комплекса.

Лучше всего жемчуг развивался, если слизь, сразу же после извлечения со дна моря, помещалась непосредственно в человеческий костный мозг.

На металлических столах, напоминавших столы Для разделки туш, которые используют на бойнях, лицом вниз со вскрытым позвоночником лежали заранее подготовленные доноры, оглушенные наркозом.

При этом никто из так называемого «медицинского» персонала, допущенного к этой секретной операции, не заботился о соблюдении гигиены. Пациентам в любом случае предстояло погибнуть через пару месяцев, а заражение посторонними микроорганизмами в период воздействия слизи на человека попросту исключалось, поскольку слизь очень быстро подавляла все инородные микробы в донорском организме.

Вначале для производства использовали безнадежно больных людей, оказывая им даже некоторую помощь, продлевая жизнь на какой-то, пусть и небольшой срок, но, как это обычно бывает, человеческая жадность взяла верх над всеми прочими соображениями…

Одна аромская жемчужина стоила на черном рынке сотни миллионов кредосов, и вскоре под нож пошли уже вполне здоровые люди…

В этом месте записи в дневнике Гранта впервые прервались комментариями самого автора, который до сих пор старался лишь сухо и как бы отстраненно излагать голые факты.

«Поверьте, я знаю, о чем пишу, мне удалось побеседовать даже с теми, кто лежали на подобном столе и остались живы только потому, что эскулапы из „Инпланет“ не успели убить этих людей. Возмездие пришло раньше. Наверно, именно в тот момент, когда убийцы из „Инпланет“ подняли руку на здоровых людей компании, а заодно и всей человеческой популяции на Ароме, был подписан приговор. Я не верил в бога, но ни один человек на моем месте не мог бы остаться атеистом после того, что произошло.

Можно спорить о существовании бога, но мало кто станет отрицать то, что человеческие поступки в определенной степени предопределяют судьбу того, кто их совершает. И именно здесь, на Ароме, это стало для меня совершенно очевидным фактом.

За день до начала катастрофы, когда уже было принято решение начать глубоководное бурение живой скалы, я вновь увидел бесследно исчезнувшего отца Ефросима… Новая галлюцинация? Именно так я вначале и подумал. Но это была не галлюцинация, а впрочем, какая разница? Разве форма имеет какое-то значение? Значение имеет лишь то, что меня предупредили о грядущей катастрофе за сутки до ее начала. Почему? Этого я не знаю, возможно, лишь для того, чтобы я смог написать эти строки.

Как бы там ни было, я поверил отцу Ефросиму и на следующее утро, вместо того чтобы отправиться на работу, погрузил в мобиль наши нехитрые семейные пожитки. Детей у нас пока еще не было, а Ирину не пришлось уговаривать — она подчинилась мне безоговорочно сразу, она всегда мне подчинялась и считала, что долг жены следовать за мужем даже тогда, когда он сходит с ума, — так она думала в тот момент, когда мы покинули город и направились прямиком в пустыню, навстречу собственной гибели…»

К началу операции по глубоководному бурению «жемчужной скалы» — как ее теперь называли в официальных документах компании — оба главных виновника развернувшихся на Ароме событий, академик Ларин и профессор Строгое, находились на борту судна «Алазан», рано утром отошедшего от причала «Черной гавани».

Я нередко задумывался над тем, почему человеческая совесть так часто опаздывает со своими предупреждениями? Почему сошедший потом с ума американский летчик не подумал о грядущей расплате, прежде чем нажать кнопку, освободившую захваты атомной бомбы, уничтожившей сотни тысяч ни в чем не повинных людей? Почему Берия, умолявший своих палачей о пощаде, не подумал о том, что его ждет, когда отправлял на расстрел невинных?

Наверно, потому, что возмездие чаше всего не проявляется так очевидно, как в этих случаях. Многие из злых гениев человечества ушли из жизни вполне благополучно, закончив свои дни в собственной постели… Но все ли мы знаем об их последних днях? И о том, что творилось у них в голове перед тем, как отправиться туда, где прибытия палачей давно ждали их жертвы?

Во всяком случае, двое ученых, находившихся на борту «Алазана», не думали о расплате и наверняка даже не предполагали, что совершают еще одно страшное злодеяние. Они думали о блестящем завершении своего научного эксперимента и беспокоились лишь о том, чтобы глубоководное бурение не повредило источник несметного богатства и беспредельной власти компании «Инпланет».