Последний довод доконал императора, он еще помолчал, переводя взгляд с Танаева на поверженного им демона, а затем, очевидно, решив, что сопротивление в этой ситуации бессмысленно, пробормотал:

— Хорошо. Зовите писаря… Но только ваши монахи должны будут носить форму моих гвардейцев!

Его волновала форма! В то время, когда рушились города и черные чудовища хозяйничали в человеческих жилищах, его беспокоила форма! Ему бы в куклы играть, а не руководить некогда великой державой, доведенной до ручки. Впрочем, он ею и не руководил, это им руководили всякие проходимцы, оказавшиеся поблизости.

Танаев повернулся к стене и подергал свисавший над ложем императора шелковый шнурок.

Слуг пришлось ждать довольно долго. Но когда они наконец появились, под грозным взглядом Танаева порядок в спальне был восстановлен в считание минуты, и вскоре канцлер покинул покои Корнелия с желанной бумагой в кармане.

ГЛАВА 35

На следующее утро Танаев вместе с Альгером проводили смотр новоприобретенного Танаевым подразделения.

Императорская гвардия состояла из двух отрядов — конного и пешего. С пешими алебардщиками все обстояло более-менее благополучно. У них чуть ли не каждый день проводились учения, их назначали в караулы и охрану дворцовых помещений, так что свое оружие и обмундирование они были вынуждены держать в образцовом порядке.

Совсем иная ситуация сложилась в конном отряде, который участвовал в параде лишь раз в год, а все остальное время фактически бездельничал. Ничто так не разлагает солдат, как длительное безделье. Азартные игры и пьянство в их казарме стали обычным делом.

Они и сейчас, знакомясь с новым начальством, сидели на лошадях скособочась, словно только что выбрались из трактира.

Больше всего Танаева беспокоили даже не сами кавалеристы, а состояние их лошадей, ведь именно им отводилось в его плане штурма портала черных главное место.

Наметанный взгляд Альтера сразу же заметил потертости от плохо подогнанной сбруи, сбитые бабки и следы многочисленных укусов насекомых на крупах лошадей.

— Вот что, господа гвардейцы, — проговорил он, медленно прохаживаясь вдоль неровного строя кавалеристов. — Похоже, вы не понимаете, какая миссия вам предстоит, и не желаете положить свои жизни на алтарь отечества!

— На алтарь чего? — донесся из строя вопрос, вызвавший смешки у остальных всадников.

Пришлось вмешаться самому Танаеву, до этого наблюдавшему за происходящим со стороны.

— Алтарь отечества есть место, частью которого являются ваши казармы, господа гвардейцы, — пояснил он наиболее доходчивым примером. — И в этих казармах вы будете сидеть безвылазно до моего особого распоряжения! А точнее, до того момента, пока каждый из вас не усвоит значение слов: «Алтарь отечества», испоганенный в настоящее время черными пришельцами из нижнего мира и вашим непотребным поведением.

Его заявление вначале было встречено гробовой тишиной, а затем дружным хохотом. Гвардейцы не принимали нового канцлера всерьез. Они вообще почти ничего не принимали всерьез — эти избалованные сыночки высокопоставленных аристократов, рассматривавшие службу в гвардии как ступеньку для карьерного роста.

Многие из них месяцами не появлялись в казармах, и лишь в дни выдачи денежного довольствия все оказывались на месте. Для перевоспитания этих оболтусов у Танаева не было времени. Нужно было сразу всех поставить на место, и для этого в его распоряжении оставался один-единственный способ. Он вынул из кармана небольшой полицейский свисток, заранее приготовленный в предвидении такого развития событий, и дунул в него.

Ворота распахнулись, и на плац хлынули полицейские, специально отобранные и проверенные Танаевым.

В созданных новым канцлером полицейских частях честно зарабатывали свой хлеб мастеровые и крестьяне. Они недолюбливали гвардейцев и были хорошо вооружены всем имевшимся в арсенале пороховым оружием.

Рассыпавшись цепочкой вдоль забора и выставив перед собой заряженные ружья, полицейские замерли в ожидании дальнейших команд.

— Проводите этих господ в казармы и никого не выпускайте до моего особого распоряжения!

Это было последней каплей. Тот из кавалеристов, что задал вопрос про алтарь отечества, дернул поводья своей лошади и направил ее на Танаева.

— Да кто ты такой, жалкий выскочка, чтобы распоряжаться императорской гвардией! — орал он, вонзая шпоры в бока лошади и переводя ее в галоп.

Танаев невозмутимо дождался, пока лошадь окажется рядом, а затем сделал шаг в сторону и, одной рукой выдернув кавалериста из седла, поставил его рядом с собой.

— Повторите, что вы сказали, молодой человек? Если не ошибаюсь, ваша фамилия Равнин?

— Граф Равнин, к вашему сведению! Если бы на вас не было короны убитого вами канцлера, я бы научил вас вежливому обращению с представителями лучших домов империи!

— Ваши слова похожи на оскорбление, граф Равнин. Вам придется извиниться передо мной в присутствии всех этих людей, или…

— Или что? Что вы сделаете? — нагло усмехаясь, осведомился Равнин. — Арестуете меня, посадите в кутузку? Наш род, по специальному распоряжению императора, не подлежит полицейским преследованиям!

— Я не стану вас арестовывать. Я убью вас завтра в семь утра на этом самом плацу. Выберите себе секундантов.

— А как же корона? Как быть с указом о неприкосновенности личности канцлера?

— Я сниму корону на то время, пока буду вас убивать!

— По-моему, ты сошел с ума! — заявил Альтер, как только они остались одни. — Равнин — родственник императора. Если ты его действительно убьешь, тебе этого не простят! Но, скорее всего, это он убьет тебя! Он известный любитель дуэлей и хороший фехтовальщик. Во время этого поединка тебе не удастся воспользоваться своими преимуществами, отличающими тебя от обычных людей. Драться придется на дуэльных рапирах, и секунданты графа будут следить за каждым твоим движением. И если они заметят что-нибудь необычное, тебя обвинят в убийстве члена императорской семьи. Ты хоть умеешь держать в руках дуэльную рапиру?

— Не слишком, но надеюсь, сегодня ты еще успеешь преподать мне несколько уроков.

— Зачем ты все это затеял?

— У меня не было другого выхода. Эти люди понимают только язык силы, и они мне нужны. Завоевать их расположение я могу одним-единственным способом, честно выиграв эту дуэль. И, кстати, откуда ты знаешь Равнина? Еще и недели не прошло, как ты появился в столице!

— Плохо ты знаешь нашу обитель! Прежде чем отправить сюда, настоятель неделю мариновал меня в монастырской библиотеке.

— Неужто этот хлыщ Равнин умудрился попасть в ваши библиотечные свитки?

— В свитки он, может, и не попал, а вот в донесениях наших столичных агентов фигурировал неоднократно. Этот Василий Равнин — тот еще пройдоха. Несмотря на то что граф он всамоделишный, за ним числится много чего, несвойственного графской фамилии.

— Например? — заинтересовался Танаев, желавший узнать о своем будущем противнике как можно больше.

— Например, он похитил девицу из хорошей семьи и увез ее к своим дружкам-лесовикам. Больше родители ее не видели, а челобитная, поданная на графа, осталась без ответа.

— Но лесовики — это же бандиты! Неужто Равнин знается с бандитами?

— Еще как знается, он их неофициальный предводитель. Бандиты ему нужны для будущих дел. Он высоко метит, этот графский подонок. Ты ему дорогу перешел, поломал планы, связанные со смещением канцлера, место которого он сам давно уже мечтал занять. И, естественно, он затаил на тебя злобу, выжидая момента, чтобы отомстить. А сегодня ты вдруг сам взял да и подставился. Не удивлюсь, если на плацу он разыграл заранее подготовленную комедию.

— Ты хочешь сказать, что он настолько уверен в своем таланте фехтовальщика, что не побоялся спровоцировать меня на вызов? Он же не мог не знать, какие обо мне ходят слухи! Помнится мне, что он даже присутствовал при выносе тела убиенного мною демона из императорской опочивальни. Неужели он надеется, что его секунданты обеспечат ему победу?