При этом внимательно наблюдавшему за его действиями Танаеву не удалось заметить никаких механизмов и никаких действий со стороны капитана, похожих на включение таких механизмов.

Это наблюдение было важно для Танаева, так как могло помочь выбраться из ратуши, превратившейся для него в камеру. Но, сколько он ни ощупывал и ни толкал стену, он ничего не добился. Ему не удалось найти в ней ни малейшего следа прохода, а сама стена производила странное впечатление своей податливостью, словно была сделана из резины.

Отчаявшись добиться успеха, он прекратил свои попытки и уселся на скамью, теплую и слегка пружинящую. Определенно материал этих стен и скамьи не был похож на камень. Хотя с виду не отличался от зауряднейшего бетона. Раздумывать над причиной появления здесь столь необычного камня он не стал, как всегда, стараясь вначале выделить из полученной информации самое важное.

Какое-то заключение о том, кто такие — жители этого проклятого города, он все же мог сделать. Колонисты из какой-то неудачной экспедиции по освоению отдаленных планет. Вернее, их потомки, все еще пытающиеся сохранить память о доме и ожидающие чудесного избавления из западни, в которую когда-то угодили, так же, как и он сам, может быть, даже не без помощи тех же самых «черненьких» доброжелателей.

Обхватив голову руками, Танаев тяжело вздохнул. Сильно хотелось пить, но с этим он умел бороться, ограничивая желания своего тела до минимума. Гораздо хуже было другое — сомнения, глодавшие его изнутри. Что, если он ошибся, выбрал неверный путь и попал в ловушку к тем самым силам, против которых боролся?

В том, что посланцы Хорста управляют проклятым городом, он уже почти не сомневался, да и не ждал ничего другого. Тот, к кому он так стремился, чья огромная мощь только и способна остановить нашествие, находится где-то здесь, на самом дне этого черного царства. Танаев краешком сознания все время чувствовал присутствие его могучей силы.

«Дай мне знак, что я на верном пути!» — беззвучно прошептал он, совершенно не надеясь, что его услышат, и, уж конечно, не рассчитывая на ответ. Но, вопреки всему, как это иногда бывает в тех немногих случаях, когда соединенные вместе желание и воля становятся сильнее обстоятельств, ответ пришел.

Внутренняя дверь, ведущая из небольшого помещения, отгороженного от центральной комнаты башни, распахнулась, и на пороге появился тот молодой страж, который недавно сопровождал капитана и так любил задавать вопросы.

В руках он держал небольшой поднос, на котором стоял кувшин с водой и лежала краюха хлеба. Вид этого подноса заставил Танаева мгновенно забыть обо всем. Он жадно приник к кувшину.

— Мне приказано отобрать у вас оружие! — проговорил юноша, кивнув на сломанный меч Танаева, до сих пор вызывающе висевший у него на поясе.

— Выходит, я арестован? — спросил Танаев, с трудом оторвавшись от кувшина.

— Нет. И оружие забирать я у вас не стану! Может быть, вы и в самом деле Иностранник, тогда вы найдете способ выйти отсюда и оружие вам пригодится!

Страж вышел, а Танаев подумал: «Вот он, ответ, которого я ждал!» Он достал из-за пояса меч и приложил его лезвие к стене, той стороной, где напыление шунгита было потолще.

В этом месте мгновенно вспыхнула изогнутая огненная линия, словно перечеркнувшая стену сверху донизу. Больше ничего не произошло, ни звука удара, ни треска, вообще ничего — только эта медленно остывающая линия, которая быстро гасла и уже с трудом угадывалась в полумраке башни. Промедли он еще минуту, и линия могла исчезнуть совсем, и кто его знает, появится ли она снова! Действие шунгита почти всегда было непредсказуемо. Танаев приблизился к стене вплотную, вытянув перед собой руку, словно хотел схватить огненную гостью, удержать ее, превратить во что-то более вещественное, и лишь зашипел от резкой боли ожога.

Но от этого бесполезного с виду прикосновения живой человеческой руки все же был какой-то толк. Стена в том месте, где с ней соприкоснулась его ладонь, чуть прогнулась, и на месте огненной линии появилась вполне ощутимая трещинка.

Он приник к ней, стараясь определить, какое помещение находится за стеной, и увидел, что там была улица... Неожиданно из трещины до него донесся шепот:

— Продолжай попытки! Не сдавайся! Дом должен уступить твоему желанию, если ты будешь настойчив! Он живой и понимает, что тебе нужно!

— Кто ты? — спросил Танаев пустоту за стеной.

Ответа не было, но теперь он знал, как можно обрести выход из своей темницы! Он разбежался и расчетливо ударил всей тяжестью своего тела в то место, где трещина была наиболее яркой. Стена дрогнула, слегка выгибаясь наружу.

Раз за разом он повторял с виду совершенно бессмысленные удары — и трещина с какого-то момента начала медленно, слишком медленно, расширяться.

Несмотря на его неоднократные попытки завязать беседу, незнакомец снаружи не отвечал. Но Танаев время от времени слышал тяжелое дыхание и видел в проеме трещины руки, пытавшиеся ему помочь. Через некоторое время разрыв в стене расширился настолько, что можно было попробовать протиснуться сквозь него наружу.

— Я могу выйти? — проговорил Танаев, приблизив лицо к отверстию. Ему опять никто не ответил, руки незнакомца исчезли, и снаружи послышался топот ног нескольких человек.

Продвинувшись, насколько это было возможно, сквозь трещину, Танаев осторожно выглянул наружу. Утро все никак не могло вступить в свои права. Узкая пустынная улица освещалась редкими тусклыми фонарями, выхватывавшими из плотной, как войлок, тьмы лишь небольшие клочки пространства.

Ни души вокруг. Люди, пробежавшие здесь недавно, исчезли вместе с его помощником. Но они не могли уйти далеко! С того момента, как он услышал шаги, прошло всего несколько минут!

С трудом протиснувшись в узкое отверстие стены, Танаев в конце концов оказался на улице. Но это заняло гораздо больше времени, чем он предполагал вначале. У входа в ратушу раньше стоял пост, он приметил это, когда капитан привел его сюда. Но сейчас часовых у ратуши не было. Ему показалось, что далеко в глубине улицы движутся какие-то тени, но они почти сразу же исчезли из виду. Он даже сомневался, видел ли их вообще. Его способность исследовать местность в ментале вблизи здания почему-то давала сбои, похоже, башня накладывала на все окружающее пространство свое собственное поле, так, словно здание и в самом деле было живым!

ГЛАВА 8

Довольно часто, открывая дверь очередному посетителю, Карин не знала, что ее ждет. Но таковы уж особенности ее профессии, она не могла отказать ни одному из желавших задать вопрос богиням своей судьбы. Слишком много опасностей таили в себе обязанности предсказательницы, а награда казалась ничтожной. Но лишь для непосвященных, для тех, кто никогда не переступал порог верхнего мира, — для тех же, кто хотя бы краешком глаза сумел туда заглянуть, обратного пути не было. Отказаться от общения с миром человеческих судеб они уже не могли.

— Войдите! — произнесла она совершенно ровным голосом и незаметным жестом поправила спрятанный в складках одежды кинжал — жалкое оружие в руках женщины, которая никогда не была ни воином, ни убийцей. Но прикосновение холодной стати к груди почему-то придало ей уверенности, заставило повторить приглашение войти еще раз и более уверенным голосом.

Дверь, как всегда, неожиданно обозначилась на новом месте. Если только дверью можно было назвать разошедшийся по невидимому шву кусок стены.

Этот чуждый людям дом всегда пугал ее своим непредсказуемым поведением и тем, что был неотъемлемой частью враждебного людям города, лишь терпящего их временное присутствие на своих улицах, несмотря на то что пребывание этих постояльцев затянулось на несколько сотен лет... Но кто знает, какими отрезками измеряет время этот страшный, наполовину живой город, состоящий из живых домов, обладающих собственным и по большей части непонятным для людей разумом...

В трещину стены с кряхтеньем протиснулся невысокий полный человек, закутанный в темный плащ, скрывавший под собой рясу священника.