— Твоя дубина легковата для этого зверя. Ты можешь выбрать любое оружие.
Не слушая, Ротанов прыгнул вниз. Толпа мешала ему прицелиться. Луч бластера достаточно широк, он боялся задеть кого-нибудь из людей и потому, раздвинув воинов, бросился на арену. И вовремя, зверь уже пригнул свою широкую толстую морду, его клыки задевали землю, и нетрудно было представить, что ждет неподвижно лежащего беззащитного человека. Ротанов очутился между зверем и его жертвой. Позиция была удобной, и, вскинув бластер, он нажал спуск. Вместо синего луча плазмы, все испаряющего на своем пути, бластер выплюнул сгусток красноватого пламени и сразу же поперхнулся. Огненный шар ударил в бок животного, опалил шерсть, обжег и разъярил зверя, но не причинил ему ощутимого вреда. Низко взревев, забыв о своей жертве, зверь бросился на нового противника. Ротанов жал и жал на гашетку, но повторного выстрела не было, бластер неожиданно превратился в ту самую легковатую дубину, о которой предупреждал его предводитель.
Расшвыривая песок, зверь несся прямо на него, их разделяло не больше трех шагов, и все, что теперь осталось Ротанову, — это применить ту же тактику, которую использовал его предшественник. Здесь самое главное было выждать, отпрыгнуть в последний момент, чтобы дрон не успел развернуться. Вот когда пригодились долгие часы занятий в гимнастическом зале. Ротанов прыгнул, и зверь пронесся мимо. Кольцо зрителей наградило его восторженными криками, но он не собирался разыгрывать роль гладиатора. Нужно было что-то немедленно предпринять, пока не вмешались остальные члены экипажа, тогда уж в общей свалке кто-нибудь обязательно пострадает. В себе он был уверен, к тому же универсальный защитный костюм, который он не снимал с той минуты, как покинул корабль, обладал замечательным свойством: в случае любого внешнего воздействия он поддавался только до определенного предела, безопасного для человека, а затем его ткань превращалась в монолитную броню, которую не пробил бы и снаряд. Ротанова можно было втоптать в землю вместе с костюмом, его можно было сбить с ног, но ему нельзя было нанести серьезных повреждений. Единственное, что его сейчас беспокоило, это неожиданный отказ бластера. Если причина в батарее — защитный костюм без энергии превратится в обыкновенную тряпку, и тогда ему несдобровать. Нужно как можно скорей убраться с арены и при этом спасти жизнь человеку… Но как? Времени у него почти не осталось. Угловым зрением он видел, что Олег лезет в круг, отталкивая воинов и размахивая бластером.
Зверь уже совсем близко. Ротанов нагнулся, чтобы схватить хоть какое-нибудь оружие из кучи, лежащей рядом. Палица не годилась, у него не хватит сил, чтобы оглушить зверя. Меч слишком тяжел, он стеснит движения — не успеешь уклониться. Копье недостаточно прочно и вряд ли остановит такую массу. Широкое лезвие топора не причинит вреда этому бронированному чудовищу. Наконец его внимание привлекло узкое, голубовато блеснувшее лезвие, длинное, с удобной рукояткой.
Олег прорвался сквозь ограждение, разбросав воинов. Видно, как катится в сторону выбитый им щит. Поздно. Еще один прыжок, не очень удачно, краем головы зверь все-таки зацепил его, и хотя он устоял на ногах, острая боль пронзила правый бок, значит, защита не действовала… Можно попробовать включить аварийное питание, но даже на это у него не осталось времени. Зверь затормозил на этот раз слишком быстро, а у него уже нет прежней подвижности, правая нога онемела от удара, и в это время Олег выстрелил. Его выстрел получился еще слабее, чем у Ротанова, но огненный сгусток угодил в голову зверя и на какое-то время ослепил его. Взревев, зверь завертелся на месте. Вот он, удобный момент. Шаг, еще шаг — нога почти не слушается, еще рывок, еще, он почти рядом. Теперь выждать, не вечно же он будет вертеться. Так — остановился, принюхивается, выбирая направление для броска. Видны бельма обожженных глаз, следовательно, с этой стороны дрон не видит. Последний рывок, и Ротанов рядом. На уродливой, покрытой наростами голове зверя отчетливо виднелась щель между костяными пластинами, в нее бил воин. Размахнувшись, он подался вперед и вложил в удар вес своего тела, как делал это в фехтовальном зале, когда хотел достать противника на самой дальней дистанции. Лезвие почти без сопротивления вошло в щель, и в грудь Ротанова ударила струя черной крови. В ту же секунду страшный удар отбросил его в сторону…
3
Стены комнаты, в которой лежал Ротанов, были сложены из толстых стеблей могучих местных трав. Они и пахли соломой. А может быть, аромат сухой травы шел от подстилки. Ротанов пришел в себя несколько минут назад, чувствуя покой и легкость, как всегда бывает после приема дезина.
Не торопясь, словно это было самым важным, он внимательно осмотрел помещение, в котором очутился. Стены, пол, легкая мебель в комнате — все было сделано из круглых стеблей, не было ни одной ровной поверхности. У него зарябило в глазах от этих толстых травяных трубок, из которых состоял теперь мир вокруг него. Он закрыл глаза и задумался. После того удара на арене прошло, очевидно, немало времени, он смутно помнил, как с него снимали защитный костюм, резкую боль в разбитом теле… Сейчас боль ушла. Он мог даже пошевелить правой ногой, на нее пришелся основной удар. Скорее всего универсальная аптечка из их корабельного снаряжения сделала свое дело. И было что-то еще, чьи-то заботливые, ласковые руки, менявшие повязки, поившие его. Руки он помнил, а вот лица человека, который ухаживал за ним, в памяти не осталось. Мышцы, скованные долгой неподвижностью, казались чужими. Ротанов закрыл глаза, сосредоточился и сел на своем ложе. Боли по-прежнему не было, но резкая слабость не дала встать на ноги. Закружилась голова, он оперся о стену, пытаясь подняться, но в это время послышались шаги у входа. Ротанов замер. Скрипнув, дверь открылась, и вошла женщина. Ее лицо скрывала плотная, непроницаемая вуаль. В толпе перед поединком он видел немало женских лиц, отметил про себя, что местные женщины отнюдь не безобразны, и, во всяком случае, их лица были открыты. Значит, здесь это не обязательное для всех правило — ходить с закрытым лицом.
Заметив, что он сидит на постели, женщина резко остановилась, дымящаяся жидкость из чаши в ее руках выплеснулась на пол.
— Не бойся меня, я хотел лишь узнать…
— Почему я должна тебя бояться?
— Кто ты?
— Меня называют здесь «Той, что прячет свое лицо». Правила запрещают мне разговаривать с чужестранцами. Сейчас я позову твоих друзей.
— Подожди! Мне так много надо спросить у тебя! Она отрицательно покачала головой:
— Время еще не пришло. Скоро ты все узнаешь.
Женщина поставила чашу на столик и поспешно направилась к двери. Ее мелодичный и несколько печальный голос еще звучал у него в ушах, когда дверь вновь отворилась. В комнату вошли все четверо, весь его экипаж. Они так шумно радовались выздоровлению Ротанова, так преувеличенно бурно и весело рассказывали о теплом приеме, оказанном им местными жителями, что Ротанов заподозрил неладное.
— Хватит. Выкладывайте, что произошло?
— В сущности, ничего особенного. Тебя неделю лечили универсальным дезином, Элсону пришлось порядком повозиться, чтобы срастить перебитые кости. Ты лежал без сознания, как всегда бывает при этом лечении.
— Как лечат дезином, я знаю не хуже вас. Что произошло, пока я был без сознания? Кто эта женщина?
— Отношения с бореями, так себя называют наши хозяева, сложились просто прекрасные.
— Что случилось со связью, со снаряжением? Скажете вы мне наконец, что произошло, или будете продолжать эту детскую игру?
Отстранив Элсона, вперед вышел Фролов.
— Дела, в общем, неважнецкие, капитан. Мы полностью лишились связи и практически всего нашего оборудования. Все батареи вышли из строя. Рации и оружие не действуют. Защита тоже. Почему это произошло, неизвестно. Батареи в полном порядке, но даже загерметизированный аварийный комплект не держит энергии. У Элсона есть теория на этот счет, но никакая теория не вернет нам энергию. Мы практически беззащитны…