— Его надо немедленно похоронить. От него исходит зло, которым его пропитали во время мессы.

— Но его присутствие спасло нас от нападения кар во время бегства из монастыря.

— Это не его заслуга. Должна быть другая причина... Дай-ка мне взглянуть на этого младенца. — Она осторожно откинула полотно, вгляделась в маленькое посиневшее личико и вновь закрыла его. — Так я и думала, на нем защитный талисман.

— Зачем нужен защитный талисман мертвому младенцу?

— Он ведь не всегда был мертвым... Возможно, мать надеялась таким образом спасти его от смерти.

— Что нам с ним делать?

— Младенца нужно немедленно похоронить вместе с талисманом. К этой вещи нельзя прикасаться, в ней скопилось слишком много зла, и вред, который она может причинить, гораздо больше пользы от ее защиты.

— Хорошо. Мы это сделаем, как только спустимся вниз. Но сейчас гораздо важнее узнать, кто тебе помог найти башню Амок.

— Почему это так важно?

— Потому что мы не знаем, зачем ему это понадобилось.

ГЛАВА 29

Едва над башней занялся серый рассвет, как Танаева разбудил встревоженный возглас Бартона:

— Кажется, к нам пожаловали гости!

Танаев, мгновенно подобравшись и нашарив пику, которую смастерил с вечера из ножа Карин, через мгновение был на ногах.

— Пока я вижу только одного!

— Он один и есть, но идет прямо к башне. Похоже, он ее видит.

— Это должно означать, что он не принадлежит ни к черным, ни к серым! И потом, эти господа не ходят в одиночку!

Какое-то время Танаев молча разглядывал уверенно идущего к башне человека. Его ментальное поле казалось ему знакомым, но он никак не мог на нем сосредоточиться, его сознание, подчинившись настойчивой защитной реакции, искало других врагов, но их не было.

— Он действительно один, и, мне кажется, я его знаю.

— Кто же его не знает, — изрек Фавен, — достаточно взглянуть на его лук.

— Выходит, Стилен следил за нами всю ночь?

— Не думаю. Ночью это невозможно, даже если не считаться с карами. И он не мог последовать за нами в монастырь серых.

— Да, это Стилен, — подтвердил Бартон, после того как окончательно убедился в личности неожиданного визитера, который уже начал неторопливый подъем по лестнице башни.

— Что будем делать? Он скоро нас увидит!

— Если этот человек способен в одиночку отыскать башню Амок, нам не стоит избегать его общества. Послушаем, что он скажет. И как объяснит свое пребывание в общине, фактически принадлежащей серым.

— Сама по себе принадлежность человека к какой-то конкретной общине еще ни о чем не говорит, — возразил Бартон. — Каким силам он служит, определяется только его душой. Есть много примеров того, как служители темных сил становились подвижниками и проводниками света!

— Что-то я не слышал о подобных примерах! — возразил Танаев, честно стараясь вспомнить имя хотя бы одного «исправившегося» диктатора или душегуба, разве что один из древних царей, имя которого ему так и не удалось вспомнить, добровольно отказавшийся от царства на склоне лет и ставший отшельником. Правда, и во время своего царствования он не числился в душегубах. Других примеров не вспоминалось, но он не слишком силен в истории. Возможно, причина в этом.

Их неожиданный визитер между тем преодолел первые десять витков лестницы, отделявших его от расположившейся на шестнадцатом повороте компании Танаева.

— Что ему от нас нужно? — спросил Фавен, вынимая свой нож и пробуя остроту лезвия. — Серые послали его следить за нами?

— Не думаю, — ответил Танаев, — и уберите оружие. Сначала нужно поговорить.

Никто не двинулся с места, когда Стилен приблизился и остановился в трех шагах от них.

— Вы мне кое-что должны! — произнес он уверенным тоном, хотя было заметно, что эта фраза стоила ему заметного внутреннего усилия.

— Да? И что же именно? — заинтересовался Танаев, на лице которого появилась его обычная саркастическая усмешка. Он держался так, словно визит Стилена не был для него полной неожиданностью, и его примеру последовали остальные.

— Если вы помните, я подписал договор с черными, получил деньги и не выполнил его!

— Ну, и при чем же тут мы? — Казалось, эта фраза Танаева на какое-то время поставила Стилена в тупик. Наконец он справился с собственной растерянностью и продолжил:

— Но ведь это ради вас я нарушил договор, за невыполнение которого мне теперь грозит смерть!

— Разве мы тебя об этом просили?

— Вообще-то нет. Но мне казалось, что за эту услугу я могу рассчитывать, по крайней мере, на место в вашем отряде и на толику надежды вырваться из проклятого города!

— В этом ты, несомненно, прав.

— Тогда почему же вы тайком покинули мой дом? Почему ушли без меня?

— Потому, что кто-то все время сообщал о наших планах серым, и еще потому, что серые на самом деле вовсе не серые и имеют самое прямое отношение к общине, в которой ты живешь!

— Если бы я был вашим врагом, я давно мог бы выдать вас черным! Удобных случаев было достаточно!

— В этом ты прав. И чего же ты хочешь за то, что нас не выдал?

— Почему вы все время сворачиваете разговор на торг? Я ничего не требую от вас, я только прошу, чтобы вы взяли меня с собой в храм!

— Башня приняла его, — напомнила Танаеву Карин. — Он сумел ее увидеть. Если бы Стилен принадлежал к черным, этого бы не произошло!

— Она права! Община, в которой вынужден жить человек, еще ничего не значит! Это решают внешние обстоятельства. Гораздо важнее его убеждения и жизненные правила, которым он следует. — Бартон, всегда относившийся к Стилену с подозрением, неожиданно для Танаева поддержал Карин. Стилен между тем продолжил:

— Я узнал о том, что вас схватили серые, и уже не надеялся на вашу помощь. Признаюсь, мне показалось в тот момент, что это справедливая расплата за ваше предательство. Выхода у меня не было, и я все равно решился идти к храму в одиночку. Но боги этого мира оказались к вам благосклонней, чем я предполагал, — я встретил вас и снова хочу задать вопрос: согласны ли вы взять меня с собой? Но на этот раз прошу ответить откровенно, мне не хотелось бы вновь неожиданно остаться одному в самый неподходящий момент.

— Я готов согласиться, — сказал Танаев. — Есть лишь один вопрос, который я уже задавал тебе однажды, но так и не получил на него вразумительного ответа. Чем ты занимался в верхнем мире и почему очутился здесь?

— Я принадлежу к тем немногим индивидуумам, чья память о жизни в верхнем мире сохранилась полностью. Нас называют мнемонами, и во всем этом мире вряд ли найдется больше десятка таких, как я... Ты хоть понимаешь, навигатор Танаев, что это значит — помнить каждую минуту из своей прошлой жизни, которой ты так дорожил и в которой многого сумел добиться? О той жизни, где остались все твои друзья и близкие тебе люди? Ты понимаешь, что значит — сознавать, что ты уже никогда не сможешь туда вернуться?

— Я понимаю. Так кем же ты был в том, таком желанном для тебя мире?

— Я был штурманом «Севера», в те годы, когда люди еще умели летать к звездам...

— «Севера»? Но это было целую бездну лет тому назад...

— И всю эту чертову бездну лет я провел в этом проклятом мире.

— Если ты был штурманом в звездную эпоху, ты должен знать обо мне, — Танаев спросил об этом, чтобы проверить, насколько можно доверять словам Стилена. Его аура по-прежнему оставалась для него непробиваемой, он, как и прежде, не мог определить, когда этот человек говорит правду, а когда лжет. И это раздражало его.

— Кто же о тебе не знает? В те годы имя навигатора Танаева уже стало легендарным. А твоя экспедиция на энтропийную планету вошла во все учебники звездоплавания.

— Так что же случилось потом? Какие обстоятельства, а вернее, какие твои поступки привели тебя в нижний мир?

— Потом началась война. И я убил своего командира. Намеренно, хотя на военном трибунале это представили как простую случайность, чтобы сохранить репутацию армии. Он был изрядным мерзавцем, этот полковник, и если бы все повторилось, я бы убил его снова. Но такие вещи не прощаются — убийство есть убийство... Добавьте к этому еще несколько смертей, которые имеются на совести почти каждого солдата, участвующего в боях, и вы поймете, почему я здесь... Но самым страшным наказанием было то, что мне сохранили память о прошлом. У них, — он кивнул в сторону спутников Танаева, — есть хотя бы забвение, у меня его нет...