— Проклятье! — выругалась Селеста. — Да что не так с этим Зигфридом?

— Скорее всего, у него на тебя зуб, — усмехнулся я. — Как бы ты его ни убеждала, результат все равно был бы точно таким же.

— Я совсем растеряла хватку, — покачала головой она. — Нельзя было раскрывать карты, не выяснив всех деталей! Рейнар точно знал, чем это обернется.

— Да ладно тебе, — попытался я ее успокоить. — Мы в любом случае попытались бы с ним договориться, даже несмотря на мнение Рейнара. Можешь не изводить себя понапрасну. Да и не просидим мы тут долго, я тебя уверя…

Тут раздался ужасный шум и скрежет. Наша тюрьма пришла в движение, правда совсем не по прямой: у капсулы сферическая форма, так что бравые автоматоны явно решили, что катить ее будет гораздо проще, чем перетаскивать. Ну а мы, понятное дело, чувствовали себя при этом, как на выжимке в стиральной машине.

— “А теперь нам вышел срок, и лежит нам путь далек: мимо острова Буяна, в царство славного Салтана”, — смеясь, процитировал я знаменитую сказку Пушкина.

Но скоро мне стало совсем не до смеха, так как скорость вращения все увеличивалась, а затем мы с силой врезались во что-то твердое. И, вопреки моим ожиданиям, звук удара повторился несколько раз, как будто наш шар зацепил еще несколько таких же и какое-то время они дружно толкались, пока не пришли в равновесие. Наконец, капсула замерла. И естественно, мы оказались вверх ногами. Как будто без того было мало проблем! Впрочем, в теле автоматона это не такое уж большое неудобство.

— Кхм, — прокашлялся я. — Ну так что, кажется, я еще не рассказывал тебе, как впервые влюбился. А случилось это в те далекие времена, когда родители впервые сбагрили меня в детский сад…

К счастью, долго травить байки детства нам не пришлось. Сперва мы услышали снаружи какой-то скрежет и шипение, а затем в капсулу ворвался яркий луч лазерного резака, который едва не прожег мне руку. Через несколько секунд мы увидели и виновника происшествия — небольшую механическую змейку. Она шустро пролезла в образовавшуюся брешь, подключила свой хвост прямо к нашему "павербанку" и принялась резать толстые петли, на которых держался массивный люк.

— Вот видишь, — обрадовался я, — кто-то уже решил нас вытащить. Эй, змейка, ты чьих будешь? Освободила бы сперва наши руки и ноги.

— У нее нет своего ядра, — заметила Селеста. — Прямо как у той марионетки, которую мы встретили в самом начале, в часовой мастерской.

— Думаешь ее прислал этот, как его, Клавикус?

— Клавиус, — поправила меня она. — Я помню нефилима с таким именем, но не уверена, что именно ему достался артефакт после моей смерти.

Наконец, петли были прорезаны насквозь, люк открылся и в нашу тесную каморку забрался еще один автоматон в темном балахоне, со светящимися глазами и множеством проводов, которые тянулись куда-то наружу.

— Лауренар малин'эль, — произнес он.

Чего? Это имя такое?

— Силариш малин'эль, калинор, — отозвалась Селеста.

А, должно быть, это какое-то приветствие, которое могла знать только она.

— Значит, это и правда ты, — заключил гость, переходя на системный язык.

Змейка тут же принялась резать своим лазером наши кандалы.

— А я-то думал, что мы надежно скрывали Яблоко Раздора, — покачал головой гость. — Что нас выдало?

— Мальчишка, которого ты пожалел полтора века назад. Он вырос, стал писателем и сублимировал свою детскую травму в виде “фантастического рассказа” в местной газете, — ответила Селеста.

— Мелкий засранец, — покачал головой Клавиус. — Я едва успел перезапустить его кровяной насос, прежде, чем душа покинула тело. С детьми слишком много хлопот — очень уж пристально за ними следят. А взрослые — ну что взрослые? Вышел мужик за хлебом и не вернулся — с кем не бывает? Имеет право.

— Как ты про нас узнал? — спросила богиня.

— Да так, — пожал он плечами, — одна трусливая деревянная птичка принесла мне на хвосте весточку, что договориться с Зигфридом вы так и не смогли.

— Похоже, что это в принципе было невозможно, — заметила девушка.

— Наивный тщеславный сопляк, — хрипло рассмеялся Клавиус. — Он ведь не понимает, не хочет понимать, как все это работает. Всерьез считает, что оказался между молотом и наковальней, что другого выхода просто нет. Хотя на самом деле он просто не хочет расставаться с ролью великого героя и спасителя, которую играл столько лет. И даже готов поставить на кон все, что строил с таким трудом. Хотел бы я заглянуть ему в глаза когда этот мыльный пузырь наконец лопнет.

Он на несколько секунд умолк, мечтательно разглядывая мерцающие огоньки нашей батареи топливных элементов.

— Но это все лирика, — продолжил он, — брюзжание одинокого старика. Я готов тебя выслушать, богиня. Сказочными богатствами, как у Зигфрида, я похвастаться не могу, но и лачуга отшельника — это гораздо лучше, чем стальная скорлупа и кандалы, ведь правда?

— А разве не ты контролируешь станцию передачи сигнала на куклу-часовщика во внешнем мире? — удивилась Селеста.

— Контролирую Менестреля? Ха-ха-ха! — он от души рассмеялся. — Нет, конечно. Зигфрид давным-давно захватил Маяк и посадил меня в точно такую же “консерву”, как и вас двоих. Вот только я припрятал в рукаве небольшой козырь, хе-хе.

Змейка, которая как раз закончила освобождать наши конечности, действительно юркнула к нему в рукав.

Странно, Рейнар нам рассказывал несколько другую историю. Не хотел, чтобы мы слишком рано об этом узнали? Все может быть.

— И “сумасшедшие фанатики”, которые периодически взрывают бомбы на площадях Эльдорадо, — тоже его агенты, — продолжил гость. — Он сам сделал из меня чудовище, удобное и безопасное. Во всяком случае для себя самого. Ну да, а как иначе объяснять новичкам, по чьей вине они здесь очутились? Но мы отвлеклись. Каков твой план, богиня?

— Все достаточно просто, — принялась объяснять Селеста. — Нам нужно добраться до Небесного Стража и перехватить контроль. Затем мы подключим Яблоко Раздора к другому могущественному артефакту, который позволит беспрепятственно путешествовать в обе стороны. Все желающие получат свободу и новое тело, ну а бегемотами займемся мы с наследником Прометея.

— Так этот парень рядом с тобой… — начал Клавиус.

— Да, это его клон. Увязался со мной из любопытства. Оригинал ждет нас снаружи и у него достаточно средств, чтобы справиться с любыми неожиданностями.

— Значит, и страховка у тебя есть. Ну, или ты хочешь чтобы мы так думали. А что ты решила насчет меня и Зигфрида?

— Я не держу ни на кого зла, — ответила девушка. — Если захочешь снова служить мне — так тому и быть. Ну а разногласия свои решайте в частном порядке.

Автоматон задумался.

— Я хочу сердце Зигфрида на бронзовом блюде, — заявил он. — И не спрашивай, для чего, или что случится с ним потом. Эту часть спектакля я обдумывал слишком долго, чтобы пересказать ее за приемлемое время. Да, не смотри на меня так. Ты не знаешь, каково это — столетиями прозябать внутри стальной скорлупы, бок о бок с идиотами, отрицающими очевидные вещи, только для того, чтобы в один прекрасный момент они выбросили тебя, как бесполезную игрушку, и стали пугать твоим именем новичков.

Селеста глянула на меня. Я пожал плечами. Надо — значит надо. Я вам что, эталон гуманности? Мне этот Зигфрид тоже сразу не понравился. Сам себе подписал приговор, запечатав нас тут.

— Это не проблема, — кивнула Селеста.

— Ну что ж, тогда следуйте за мной. Ах, да, и не удивляйтесь моему внешнему виду. За триста лет мне пришлось через многое пройти. В том числе и безумие.

Мы выбрались из капсулы (прихватив с собою топливные элементы) и с удивлением обнаружили, что провода, опутывавшие Клавиуса, на самом деле тянулись ко второй половине его тела — сидевшему на "задних лапах" крупу механической лошади. Кентавр! Похоже, что он действительно однажды потерял разум и местная система переродила его уже в качестве монстра. Но потом, как легендарный Навуходоносор, он вернул себе здравый рассудок, правда, тело так и осталось наполовину звериным.