– Настало время переходить на управляемый термоядерный синтез. Энергии можно будет получить намного больше, негативные последствия для экологии будут сведены к минимуму, а опасности ядерной катастрофы вообще не будет.
– Довожу до вашего сведения, что нефти в нашей стране осталось всего на 10 – 15 лет, и это не при сегодняшней варварской разработке месторождений, а при вдумчивом цивилизованном подходе. Газа осталось максимум на 40 – 50 лет. Думаю, что имеет смысл не сжигать остатки нефти и газа, а переправить их на изготовление пластиков, искусственных волокон и других продуктов химической промышленности.
– Энергию надо получать другим способом. Солнце превращает водород в гелий уже миллиарды лет. Пора научиться это делать и нам. По имеющимся у меня сведениям, промышленных реакторов термоядерного синтеза до сих пор нет на Земле не потому, что их создать невозможно, а потому, что нефтяное и газовое лобби очень не хочет этого.
– Хотелось бы узнать, что вы думаете по этому поводу, и какие у вас есть предложения. Предупреждаю, что помещение, в котором мы сейчас находимся, напрочь закрыто от любых методов прослушивания, и высказываться можно абсолютно безопасно.
– На флоте, в кают-компании принято, что начинают дискуссию молодые офицеры, а последнее слово остается за старшим офицером или капитаном. Давайте воспользуемся этим принципом. Хотя молодежи я в зале не усматриваю, – младшему из присутствующих в помещении было уже под пятьдесят, – поэтому выступать можно в любом порядке, не очень строго придерживаясь градации по возрасту и должностному положению, но резюмирует пусть все-таки, самый старший и по возрасту и по положению – министр Науки.
Первым слово взял один из ведущих научных сотрудников – невысокий, с большими залысинами, в возрасте почти под шестьдесят.
– Вы никого особо не удивили своим докладом, а оспаривать Ваши предположения и выводы было бы, по меньшей мере, глупо. Дело именно так и обстоит. Просто об этом сейчас не принято говорить. Построить реактор для промышленного термоядерного синтеза можно было уже давно. Но этому активно мешают. Во-первых, на решение этой задачи нужно очень много денег. Правительства развитых стран их имеют, но на эту программу не выделяют, а развивающиеся страны и хотели бы выделить, но просто не имеют нужного количества. Страны Евросоюза тратят на термоядерные исследования примерно по 200 миллионов евро в год, и рассчитывают получить работающий реактор через несколько десятилетий. В США четырнадцать лет назад закрыли крупнейший и наиболее продвинутый исследовательский реактор, размещенный на территории Принстонского университета. Этот реактор по критерию Лоуренса [127] всего в 5,5 раз не дотягивал до порога зажигания. Дальше всех продвинулся Китай. В 2007 году они уже получили безубыточный термоядерный синтез. Полученная энергия на четверть превышала затраченную. Сейчас они активно работают над усовершенствованием этого реактора. И я могу Вам ответить почему – в Китае практически нет нефти и газа.
– Вторая причина заключается в том, что все кто всерьез брался за решение этой проблемы, неожиданно умирали в расцвете сил, или вдруг оказывались в такой ситуации, когда возможность работать над проблемой исчезала напрочь. Человека можно уволить, можно отобрать у него лабораторию, а можно с головой загрузить срочной, по мнению начальства работой. Наконец, можно просто настолько сильно пригрозить ему, что он сам найдет другое применение своим творческим способностям.
– Если Вы сможете обеспечить надежную охрану и достаточное финансирование, то такой реактор мы можем создать даже в нашем Центре.
Потом выступил другой ведущий научный сотрудник, обладатель полуседой шевелюры курчавых волос. Ему было уже хорошо за 70, но голос звучал по-молодому бодро.
– Пример с Солнцем, который Вы привели, не очень удачный. Там, при колоссальном давлении и температуре более десяти миллионов градусов Кельвина [128] идет, в основном, протон-протонный цикл. Сначала при столкновении двух протонов образуется дейтрон – частица, состоящая из протона и нейтрона. Потом дейтрон соединяется с протоном с образованием ядра гелия-3. В последующем два ядра гелия-3 объединяются в одну альфа-частицу (ядро гелия) с выделением двух свободных протонов.
– У нас другая ситуация. Сейчас в токамаках [129] пытаются реализовать термоядерный синтез гелия из двух изотопов водорода – дейтерия и трития. Этот путь является тупиковым. Реакция достаточно проста и дает большой энергетический выход – 17,6 МэВ. [130] К сожалению, она очень грязная. На каждый акт рождения ядра гелия приходится испускание одного быстрого нейтрона. Именно на его разгон приходится львиная доля излучаемой энергии – более 14,1 МэВ из 17,6. Это серьезный недостаток, но далеко не единственный. Дело в том, что на Земле нет вещества, которое являлось бы эффективным поглотителем для нейтронов с энергией 14,1 МэВ.
– Фантасты давно муссируют идею термоядерного синтеза с участием дейтерия и гелия-3, огромные запасы которого имеются на Луне. Оставим этот способ фантастам. Такая реакция теоретически возможна, но практически, ее осуществить чрезвычайно сложно.
– Мы пойдем по другому пути. Еще в пятидесятые годы XX века Олег Александрович Лаврентьев, предложил использовать дейтрид лития для создания водородной бомбы. Да, идея принадлежала именно ему, а вовсе не Сахарову. Но почет и все премии получил именно Сахаров, а Лаврентьев сначала был отлучен от лаборатории, а потом вообще отправлен в Харьков. Его третировали настолько сильно, что даже защищать докторскую диссертацию ему пришлось по техническим наукам, а не по физико-математическим. К сожалению, он не может присутствовать на нашем совещании, так как уже почти полгода как умер, но я, как его ученик и последователь готов реализовать вторую его идею – реакцию термоядерного синтеза гелия из дейтерия и лития. Эта реакция, во-первых, дает существенно больший энергетический выход – 22, 4 МэВ на один акт, а во-вторых, является абсолютно чистой – на выходе только гамма-излучение. В качестве биологической защиты и первичного теплоносителя можно использовать обыкновенный свинец.
Генеральный директор Центра предложил всем присутствующим встать и почтить минутой молчания Олега Александровича Лаврентьева, безумно талантливого самоучку, настоящего отца водородной бомбы, о недавней смерти которого знали далеко не все из тех, кто пришел на совещание.
Далее слово взял один из главных конструкторов – абсолютно лысый представительный мужчина, вес которого, несомненно, превышал центнер с гаком, а возврат уже перевалил за 60. Причем благодаря высокому росту и необычайной ширине плеч этот человек абсолютно не казался толстым. Скорее он производил впечатление какой-то особенной надежности, которой отличались в былые времена русские богатыри. В своем выступлении он сразу взял быка за рога.
– Создание такого реактора упирается в совместное решение сразу нескольких технических проблем. По отдельности, мы их решать уже научились, а для комплексного решения понадобиться некоторое время. Идея мне очень понравилась. Надо же, – реактор вообще без нейтронов! Это ведь будет вообще не токамак, а абсолютно новая схема. Ну а свинец в качестве теплоносителя и биологической защиты, – это ведь тривиально, а никто пока не додумался. В общем, я берусь за конструирование такого реактора. Только предупреждаю сразу. Денег потребуется не просто много, а очень много.
После этого, от ученых собравшихся на совещание, поступило еще несколько дельных конструктивных предложений. Это был поистине "мозговой штурм", когда свежие идеи сыпались одна за другой. Потом выступил главный научный сотрудник Центра. Перед этим он несколько минут о чем-то переговаривался с Генеральным директором, который сидел за столом рядом с ним. Этот выступающий был немногословен, но то, насколько четко он владел ситуацией и мог быстро развернуть ее в нужную сторону, быстро принимая четкие и выверенные решения, свидетельствовало о немалом опыте и аналитическом складе ума.