— Ты сам не раз пытался разговаривать с домом — и правильно делал, но не только тебе свойственно это тайное умение, чужеземец. Дома говорят друг с другом, и тот, кто умеет их слушать, знает многое.
Прежде чем Танаев, которому не терпелось вернуться к Карин, сумел придумать новое возражение, в комнате появился человек, один вид которого надолго отбил у него желание спорить со старым вождем.
Вошедший был карликом, похожим на великана. Именно такое определение приходило на ум тому, кто видел Бартона впервые. Он был горбат и казался на две головы ниже воина, вошедшего вслед за ним. Но ширине его плеч мог бы позавидовать и сам Фавен. А его лицо, изрезанное морщинами и потемневшее от въевшейся в него пыли, казалось, сохранило в себе отблеск подземного огня.
Едва увидев сверкавший в руках вождя меч, Бартон застыл на месте и уже не мог оторвать взгляд от волшебного лезвия. В свою очередь, Танаев не мог ни на мгновение отвести взгляда от лица Бартона. Кроме странной внешности, в этом человеке было что-то еще, нечто такое, что заставляло следить за каждым его шагом и ловить каждое слово... Хотя с того момента, как Бартон появился в комнате, он не издал ни звука.
Танаев попытался определить характер его ментального поля, это удавалось далеко не всегда, а в случае с Бартоном его ментальное щупальце попросту было отброшено прочь, и он ощутил удар, словно прикоснулся к оголенному электрическому проводу.
— Для некоторых существ прикосновение к этому мечу может оказаться смертельным, — пробормотал Танаев, все еще надеясь хотя бы по реакции Бартона определить, кто наделил карлика такой внутренней силой. Но тот, даже не повернув головы в его сторону, молча взял меч из рук вождя, прикрыл глаза, один раз медленно провел рукой вдоль лезвия и лишь после этого обернулся к Танаеву.
— У этого меча был не слишком умный хозяин. Безрассудная храбрость не может заменить ум. Зато твои намерения вызывают уважение. Ты несешь людям надежду, и я попробую тебе помочь, хотя не знаю, что из этого получится. Пойдем в кузницу, огонь многое проясняет... — последнюю загадочную фразу Бартон бросил, уже направляясь к двери, и Танаеву не оставалось ничего другого, как только последовать за ним. Они миновали узкий коридор между круглыми комнатами башни и оказались перед глухой стеной.
Бартон пробормотал какое-то заклинание, и дверь раскололась перед ним, другим словом трудно было назвать неожиданно появившуюся в глухой стене трещину, мгновенно расширившуюся до метрового прохода. Выходит, этого человека дома слушались с полуслова, и это лишний раз подогрело подозрение Танаева в том, что кузнец имеет мало общего с остальными членами племени шатунов. Слишком быстрой, почти мгновенной оказалась реакция дома на его мысленный приказ. Самому Танаеву пришлось бы мучительно нащупывать диапазон воздействия не меньше минуты...
Кузница производила такое же странное впечатление, как и ее хозяин. На мгновение Танаеву показалось, что он попал в какую-то кунсткамеру, а не в производственную мастерскую. Здесь не было железных инструментов, не было ящика с углем, даже горн его взгляд отыскал не сразу, хотя горн все-таки был — больше похожий на огромный древесный гриб, выросший из стены дома. Синие язычки пламени в нем едва тлели, но, как только Бартон появился в кузнице, пламя вспыхнуло со всей силой, без всяких действий с его стороны. Этот человек умел управлять вещами, даже не прикасаясь к ним.
Была здесь и наковальня, похожая на плоский валун, и молот сероватого цвета, казавшийся слишком хрупким для подобного инструмента.
— У вас ведь нет стали? Из какого материала сделаны эти инструменты? — спросил Танаев, стараясь не слишком демонстрировать собственное недоумение.
— Проблема не в стали, здесь достаточно железных жил. Проблема в ее обработке. По какой-то неведомой для меня причине дома не выносят присутствия железа в своих помещениях, и только на твой меч, вероятно, из-за шунгита, я не заметил отрицательной реакции.
Мурлыча себе под нос какой-то мотивчик, Бартон направился к горну и, внимательно присмотревшись к его пламени, словно только что его увидев, обратился к Танаеву:
— Дай-ка мне твой меч... — Затем, не дожидаясь его согласия, бесцеремонно выхватил оружие из рук пораженного необычным видом кузницы Танаева.
Бартон поднес оружие к горну, и Танаев с удивлением заметил, что языки пламени отклоняются в сторону от лезвия, словно живые существа, желающие избежать гибельного для себя соприкосновения со смертоносной сталью.
— Подземный огонь не годится, — проронил Бартон. — Нужно живое пламя, только оно сможет размягчить эту сталь!
— Живое пламя? Что вы имеете в виду?
— Подземный огонь — мертвый огонь. Нужно дерево для горна!
— Дерево? Откуда же мы возьмем здесь дерево?
— Когда-то очень давно, лет двадцать назад, наше племя пыталось пробить подземный ход под основание силовой стены, преграждающей выход из города. Глупая затея, но тогдашний вождь, упрямый и самолюбивый старик, настоял на своем, несмотря на то что проходка дорого обошлась рабочим. Шестеро из них погибли от выбросов горючего газа. В конце концов штольня уперлась в стену, которая, разумеется, продолжалась и под землей. Тогда вождь приказал рыть колодец вниз, желая любой ценой добраться до основания стены.
Осуществить эту затею проходчикам тоже не удалось, в конце концов проходку пришлось прекратить из-за сильного жара, увеличивавшегося с каждым метром. Но одно полезное открытие они все же сделали. На глубине десяти метров, где подземный жар еще не был так силен, они наткнулись на залежи окаменевших деревьев. Сначала эту находку даже не оценили должным образом, и только много позже, по моей просьбе, один из этих каменных стволов был распилен. Внутри, под каменной коркой, обнаружилась настоящая древесина. В сухом и теплом воздухе, защищенная каменной оболочкой, она сохранилась до наших дней.
— Но ведь здесь ей цены нет! Неужели ты собираешься использовать этот бесценный дар для горна?
— Придется... У нас нет другого выхода. Потребуется разрешение вождя, но он не станет мне препятствовать, поскольку именно я обнаружил внутри каменных стволов эту драгоценную находку.
Однако, прежде чем обращаться к вождю с подобной просьбой, я хотел бы уточнить с тобой кое-какие детали...
Внутренне Танаев поморщился, поскольку все время ждал, когда наконец разговор зайдет о плате. Ему нечем заплатить старому Бартону, и тот это прекрасно знает, а значит, речь пойдет о какой-то услуге, хорошо если не слишком противоречащей его принципам...
— Я не собираюсь требовать с тебя плату, чужестранец, как ты, наверно, сейчас подумал, — усмехнулся Бартон. — Плата за прикосновение к такому мечу должна быть либо слишком высокой, либо отсутствовать полностью. Если цель, которую поставит перед собой мастер, решившийся на подобный подвиг, будет намного важнее его собственной жизни. Но чем-то тебе все же придется пожертвовать. Например, тебе придется терпеть во время похода в старый город мое постоянное присутствие.
Движением руки он остановил готовые сорваться с губ Танаева возражения и продолжил:
— Нет. Никто не поручал мне следить за тобой. Но с твоей помощью я постараюсь изменить свою жизнь. Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
— Вижу опытного и довольно хитрого мастера!
— А ты посмотри на мою внешность, оцени мое искалеченное в позвоночнике тело, для которого любая физическая работа превращается в пытку от постоянной боли, преследующей меня с того самого момента, как я заглянул в лицо демону... И вот теперь я встретил мастера, великого мастера, который способен перековывать не мечи, а человеческие тела...
— Что ты имеешь в виду, Бартон? Перестань говорить загадками!
— Думаешь, я не вижу, что твое тело создано искусственно, и не знаю, чьи руки его создавали?
— Вот ты о чем... Да, ты прав. Я сам создал собственное тело, но для этого потребовались материалы, которых не найти в нашей Вселенной, и машины, созданные учеными великой цивилизации, от которой ныне ничего не осталось...