Почему это стало возможным? Храменко задавал себе этот вопрос десятки раз, ответы не сходились в деталях, но суть всегда оставалась одной и той же. Всему виной непомерная жадность продажных чиновников, их стремление любой ценой отхватить кусок побольше. Эра неограниченного потребления рано или поздно должна была закончиться катастрофой, а нашествие черных лишь ускорило этот процесс.

Сорок лет назад они могли бы остановить нашествие на дальних подступах к планете. Сто лет назад ни один потенциальный противник не осмелился бы приблизиться к зоне имперских интересов. Сегодня войска Герона захватили половину земных территорий, некогда принадлежавших императору, а завтра враг появится в столице. Впрочем, почему завтра? Он уже здесь…

Храменко взял в руки письмо и вновь перечел его от первой до последней строчки.

Что ж… Если Семирамидов не ошибся, сегодняшняя встреча обещает быть интересной. Ему еще не приходилось встречаться с захватчиками лицом к лицу… Нет, он, конечно, присутствовал на допросах пленных, но это было совсем не то. Там они говорили лишь то, что от них хотели услышать, поскольку знали: из подвалов безопасности для них существовал единственный выход — на кладбище. Знали, но все равно изо всех сил цеплялись за жизнь и лгали, лгали…

Впрочем, он не сомневался, что в девяти случаях из десяти среди арестованных не было вражеских агентов. Схваченные для пополнения отчетности рядовые граждане охотно давали против себя показания и подписывали душераздирающие признания. Император был неравнодушен к статистике, и безопасники старались ему угодить.

Сегодняшняя встреча может многое изменить в его жизни. Он дал объявление о продаже патента в «Обозревателе новостей», как рекомендовал Семирамидов, и получил на свое объявление один-един-ственный отклик, о котором, разумеется, пока что не торопился сообщать Семирамидову.

В конце концов, одной из главных дарованных ему привилегий была возможность посещать императора без доклада и без предварительно назначенной аудиенции… И если Семирамидов не ошибся, если его ждет встреча с настоящим вражеским агентом, он постарается извлечь из нее максимум возможной выгоды. Если повезет, он сумеет доказать императору, что его, лейтенант-полковника Храменко, рановато спровадили на пенсию.

Занятый этими мыслями полковник не сразу заметил, что за спинкой его кресла вот уже минут пять торчит мажордом.

С одной стороны, это хорошо, что роботы-слуги До сих пор сохранились в богатых домах. Они требуют минимум ухода, с ними не надо разговаривать и можно ограничиваться простым набором команд, а самое главное, у них не бывает любопытных ушей… Впрочем, в последнем он очень сильно сомневался и надеялся только на то, что Семирамидов не решится встраивать микрофоны в его домашних роботов ведь этот один из бывших отделов, руководимых Храменко, производил и ремонтировал механических помощников, и ему ничего не стоило вызвать хорошего специалиста для проверки. Только он почему-то постоянно откладывал проведение этой операции. Возможно, потому, что до сих пор ему нечего было скрывать от длинных ушей Семирамидова, а настораживать его без причины было бы неосмотрительно. Но теперь эту проблему придется решить.

— Что тебе нужно? — спросил он наконец мажордома, который мог бы стоять вот так, в неподвижности, несколько часов, пока к нему не обратятся с прямым вопросом.

— Там какой-то человек, сэр!

— Ну, и чего он хочет?

— Он хочет, чтобы вы его приняли, сэр!

— Так в чем же дело? Разве я запрещал впускать посетителей?

— Он выглядит как оборванец, сэр!

Не хватало еще, чтобы эта железка оценивала, кто из его посетителей как выглядит!

— Впусти его!

— Слушаюсь, сэр!

Удаляющиеся шаги мажордома возмущенно застучали по полу. Храменко не сомневался, что эти механические создания обладают эмоциями и умеют их передавать если не мимикой, которой они лишены, и не скрипучим механическим голосом, то различными другими средствами, в изобретательности которых им не было равных. А уж ему-то — человеку, начинавшему разработку и проектирование производств по их созданию, которым он занимался в юности, — были хорошо известны все способности роботов.

И еще он подумал, что в одном мажордом, безусловно, прав. Не было у него нормальных посетителей. За все те пять лет, что он коротал на пенсии, мучаясь от вынужденного безделья, пару раз его навестили официальные представители, чтобы поздравить с юбилеем и вручить ненужное ему приглашение на императорский бал или очередную бронзовую побрякушку.

Если бы он вовремя обзавелся семьей, легче было бы коротать старость, но он не сумел. Все время отнимала работа, и все его интересы замыкались на родное ведомство. Бывают работы, которые не позволяют человеку оторваться от дел даже в мыслях — у него была именно такая работа… Так кого же там принесло? Неужели этот потенциальный покупатель патента похож на оборванца? Но этот человек должен ворочать очень большими деньгами, чтобы заинтересоваться подобным предложением. Кстати, зачем ему патент? Пусть даже Семирамидов прав и это посланец захватчиков, уже оторвавших от империи половину принадлежавших ей ранее территорий. Зачем ему патент? Он что, действительно надеется с его помощью вступить в императорскую гвардию? Но тогда следует предположить, что их противники не располагают никакой информацией о том, что собой представляют турниры на самом деле. А они выполняли чисто декоративную функцию — веселое зрелище для народа… Все решается заранее, в кулуарах императорского дворца, и, уж конечно, человек с небезупречной репутацией никогда не пройдет сквозь мелкое сито, отделявшее особу императора от простых смертных.

Странный визит. Вообще вся эта история с продажей патента казалась полковнику странной, почти невероятной, и поэтому вызывала все большее любопытство. Ну, где же ты, вражеский агент, осмелившийся проникнуть в столицу? Ему не терпелось на него взглянуть, и он едва сдерживался, чтобы не отправиться вслед за мажордомом в прихожую.

Но вот наконец послышались шаги: Храменко любил по шагам угадывать облик незнакомого человека, которого до этого не видел. Однако в данном случае шаги незнакомца заглушались громкой поступью мажордома, и Храменко понял, что на этот раз его любимое занятие успеха не принесет.

Наконец в дверях библиотеки, где Храменко каждое утро пил свой неизменный чай, появилась высокая ладная фигура, совершенно не похожая на оборванца.

Плащ незнакомого покроя, с несколькими разрезами, позволявшими мгновенно добраться до карманов, в которых почти наверняка скрывалось оружие. Сапоги из мягкой кожи, чтобы преодолевать большие расстояния по пересеченной местности, заплечная сумка со множеством кармашков и молний, явно старинная, во всяком случае, не местного производства. Если это действительно вражеский агент, то вырядился он так, словно специально наклеил на себя этикетку… Настолько глуп или настолько самоуверен?

Только теперь Храменко поднял глаза и, глянув в лицо посетителю, мгновенно натолкнулся на его ледяной взгляд. У него даже мороз пробежал по коже, хотя, видит бог, за свою долгую службу он насмотрелся всякого и привык подавлять политических противников свинцовым взглядом, вошедшим в придворные анекдоты… Но дело было не во взгляде. У посетителя оказалось совершенно мертвое лицо. Не бывает лиц, на которых не движется ни один мускул, даже когда человек говорит, но у посетителя было именно такое лицо.

— Господин Храменко? — Вопрос был задан еще с порога, и Храменко молча кивнул, не поднимаясь из кресла. Он все еще не решил, как ему следует держаться с гостем, и, чтобы спрятать свою нерешительность, вознамерился обратиться к излюбленному средству всех официальных приемов — ни к чему не обязывающей светской любезности, служившей ему ширмой, из-за которой было так удобно наблюдать за людьми.

Но с этим странным посетителем и такой надежный прием не сработал, поскольку тот, даже не дождавшись приглашения присесть, с порога изложил главную цель своего визита: