Или все же было? Попадет ли он в нижний мир или его враги постараются перекрыть ему и эту дорогу? Они помнят о том, сколько неприятностей он им доставил за то относительно короткое время, пока находился в нижнем мире в качестве гостя. Они постараются не пустить его туда снова, и он не сомневался, что для этого у них есть достаточно сил и средств.
Интересно, есть ли альтернатива нижнему миру? Александера там не было. Но он не Александер, слишком много грехов налипло на нем за бесконечно долгую жизнь, которую он сам для себя создал. Так что же ему остается?
«Воин проигрывает битву лишь тогда, когда поверит в собственное поражение…» Когда-то, много дней назад, эти слова его воодушевляли, поддерживали в нем мужество и силы. Но постепенно, по мере того как его организм уподоблялся догорающему огарку свечи, они превращались в звуки, лишенные всякого смысла.
Однажды, очнувшись после очередного долгого сна, Глеб почувствовал жажду, которая за последнее время появлялась у него все реже, напоминая о том, что в самое ближайшее время у него исчезнет и эта простейшая потребность.
Но сейчас его разбудила именно жажда. Со стоном он перевернулся на бок на своей гнилой соломенной подстилке. Вставать и искать на стене крохотный ручеек не было никаких сил. Не поднимаясь, он перекатился к тому месту, где, по его расчетам, ручеек должен был соприкасаться с полом. Но то ли он ошибся в расчетах, то ли ночное зрение вместе с остальными чувствами ему окончательно изменило, только холодной пленки скользящей по стене воды он не обнаружил. Зато в полу, у самой стены, он нащупал небольшую выбоину, сантиметров в десять глубиной, наполненную грязной водой.
Очевидно, вода, спустившись со стены, проделала по полу путь через всю камеру, чтобы достигнуть этого места, и вобрала в себя все нечистоты, встретившиеся ей на пути.
В ней наверняка был и крысиный помет, и что-нибудь похуже… Однако эти трезвые мысли не смогли его остановить, и он приник губами к грязной луже. В конце концов, какая разница, вскоре он вообще перестанет ощущать окружающее… Чувство брезгливости покинуло его первым, не ползти же в самом деле в другой конец камеры. Не было у него для этого никаких сил.
Но едва он коснулся губами воды, собираясь по-собачьи вылакать грязную лужицу, как его тело, от затылка до пяток, пронизала резкая боль, заставившая содрогнуться все мышцы.
Это было похоже на удар сильного электрического тока, и несколько минут Глеб не мог ни о чем думать, пытаясь унять боль и разогнать поплывшие перед глазами фиолетовые круги.
Какое-то время он лежал неподвижно, совершенно оглушенный, и даже не старался разобраться в том, что произошло. На это у него не осталось сил.
Когда же к нему вновь вернулась способность соображать, он почувствовал себя значительно лучше, хотя вначале и не придал этому особого значения.
Лишь после того, как его тело вновь обрело способность двигаться, ту самую способность, которой он был лишен последние несколько дней и уже не надеялся, что она к нему когда-нибудь вернется, он задумался над причиной происшедшего с ним изменения. Неожиданное восстановление сил могло произойти в одном-единственном случае — в случае подпитки организма солидной порцией энергии…
И наконец его мозг связал между собой, казалось бы, различные события: удар электрического тока, поразивший его после прикосновения к грязной лу-Же, и улучшение самочувствия.
Очевидно, в воде, каким-то непонятным для него образом, сконцентрировалась солидная порция энергии. Это не могла быть электрическая энергия. Тогда что же это?
Глеб подумал о замурованном в стену могучем охранном заклятии. Оно должно было содержать в своей структуре необходимую для собственного функционирования энергию. И вот теперь эта энергия начала просачиваться наружу, постепенно переходя в тоненький ручеек влаги и скапливаясь в грязной лужице на полу…
Счастливая случайность? Возможно. Хотя Танаев не верил в случайности, да, впрочем, сейчас это и не имело особого значения. Ему было необходимо решиться на повторение болезненного эксперимента. А для этого нужна уверенность в успехе, убежденность в том, что боль, которую ему придется испытать, не окажется напрасной.
Если доверять тому, что он испытал, попытавшись напиться из грязной лужицы, то в крохотном водном резервуаре содержался запас энергии, способный убить слона.
Первый раз ему просто повезло, он едва успел прикоснуться к поверхности лужи, до того как его отбросил назад последовавший за этим энергетический удар. Теперь же, решившись на повторение эксперимента, Глеб рассчитывал каждое свое движение с точностью до миллиметра.
Выбор выглядел однозначно. Либо он сумеет получить достаточную порцию столь необходимой ему энергии, либо его мгновенно уничтожит энергетический разряд, с которым не сможет справиться его ослабевший организм.
Сколько раз в своей богатой событиями жизни ему приходилось балансировать на грани между нею и смертью? Но ни разу это не проявлялось со столь безапелляционной однозначностью.
Жизнь или смерть? Удача или полное поражение? Обе эти возможности скрывались под поверхностью грязной лужицы… Он не знал, как давно начала поступать в этот резервуар энергия и как долго она может там продержаться. Смертельно рискованный эксперимент следовало провести немедленно или не проводить совсем…
Стараясь забыть о возможных последствиях, о том, что даже от его внутренней энергетической оболочки, способной в случае смерти переместиться в другой мир, может ничего не остаться после сокрушительного разряда, Глеб вновь медленно потянулся к луже.
Слегка согнув локтевые суставы, он напряг мышцы рук, заранее отдавая им приказ отшвырнуть его тело назад, едва губы коснутся воды. Отшвырнуть в любом случае, даже если это станет его последним движением!
Удар был настолько силен, что Глеб потерял сознание. Однако на этот раз ему удалось справиться с последствиями шока гораздо быстрее — второй разряд оказался слабее первого. Очевидно, часть энергии была аккумулирована его телом после первого разряда, и отсюда следовало, что третий удар будет еще слабее… Он незамедлительно повторил свой опыт, и на этот раз даже не потерял сознание, хотя какое-то время все его тело сотрясали непроизвольные конвульсии…
И сквозь пронзавшую его мышцы боль Глеб чувствовал, что его тело заряжается столь необходимой ему энергией. Должно было пройти какое-то время, прежде чем эта энергия сможет проявить себя в действии. Но он не мог ждать. Заряд стал слабее, возможно, и потому, что энергия не могла слишком долго держаться в этом месте и постепенно рассеивалась.
Раз за разом удары становились все слабее, пока не превратились в едва заметное покалывание губ. Тогда он напился из благословенной зловонной лужи, надеясь таким образом закрепить растущую в нем внутреннюю силу.
Затем он растянулся на своей подстилке, впервые за долгие дни заключения улыбаясь и наслаждаясь теплым потоком, который омывал все его внутренние органы, снимая усталость, боль, проясняя сознание.
Теперь он мог позволить себе всерьез задуматься о том, как выбраться из заточения.
Задача казалась совершенно неразрешимой, несмотря на постепенно возвращавшиеся к нему силу и скорость реакции.
Никакая скорость не поможет ему выломать стальную дверь, броневые заклепки на которой свидетельствовали о толщине металла и его прочности.
Итак, выломать дверь он не может. Ждать, когда ее откроют снаружи, не имело никакого смысла. Могло пройти много лет, пока это произойдет. Ведь ни воду, ни пищу ему не принесли ни разу. Разве что любопытство может побудить его тюремщиков убедиться в том, как сработал их смертоносный план. Но с этим, зная необычную сопротивляемость его организма, они не будут спешить.
Так что же оставалось? Помощи извне ждать не приходилось. Ограждающее камеру заклятие продолжало активно действовать, несмотря на потерю какой-то части своей энергии. Выходит, он должен рассчитывать только на собственные силы, и поскольку этих сил явно недостаточно для того, чтобы сломать дверь или пробить стену, сложенную из гранитных глыб, оставался единственный путь.